Я не хочу встревать в полемику о правильности стратегии шоковой терапии и вообще модели неолиберализма, избранных осенью 1991 года правительством России. Я могу только сказать, что применённый к Латинской Америке неолиберализм покончил с полутора столетиями диктатур, создав массовый средний класс, требующий демократию. А потом левоцентристские правительства исправляли гиперрыночные перекосы. Я могу сказать, что ультралиберальные экономические реформы, т.е. реформы, построенные на незначительной экономической роли государства, были единственно возможными в 1991-93 годах, когда никакого государства в России по существу не было. Не зря первые президентские отчёты Ельцина прямо посвящались дееспособности государственности.
Если у вас государство нищее и не может контролировать экономику, то у вас два варианта: 1) исходить из того, что общество само наладит хозяйственную жизнь, пускай даже по принципу: пусть неудачник плачет, судьбу свою кляня; 2) попытаться восстановить авторитет государства путём террора и имитировать контроль над экономикой неограниченной денежной эмиссией.
С конца 1993 года, с появлением правительства Черномырдина, эпоха неолиберальных реформ в России завершилась.
К настоящему времени у нас авторитарный госкапитализм латиноамериканского типа. Высшая власть, сходящаяся острием пирамиды лично на Путине, контролирует подавляющее большинство наемных работников — бюджетников, работников госкорпораций, работников компаний, живущих на госзаказах. Остальные контролируются косвенно — они работают в бизнес-структурах, аффилированных с бюрократией (т.н. "административная буржуазия" — термин социологии третьего мира), либо в малом и мельчайшем бизнесе, полностью подвластном чиновникам. Та же власть контролирует бизнес-процессы. Обратное влияние в виде коррупции очень слабо. Называть ход финансово-экономической политики правительства России проявлением "рыночного фундаментализма" — это всё равно, что называть идеологию Московской патриархии "православным фундаментализмом".
Поэтому непонятно, как, следуя левоцентристским и дирижистским рецептам Якова Миркина, плавно отойти от "рыночного фундаментализма". Имея при этом полицейский меркантилизм эпохи Людовика XVI.
Мы не можем вернуть господина Миркина в октябрь 1991 года и попросить изложить Ельцину, выбирающему команду для социально-экономических реформ, свои соображения. Хотя команда Горбачева в 1988-90 годах во многом шла именно "путём Миркина", успешно создав "двухукладную экономику", стремительно превратившуюся в "финансовую шизофрению" с гиперинфляцией, огромным чёрным рынком и мгновенным превращением партхозноменклатуры в первичную олигархию.
Для тех, кто хвалит госконтроль над экономикой, предлагаю вспомнить "лужковскую модель" московской экономики. И подумать, лучше ли было бы, если бы, например, "Лукойл" возглавлял бы не Алекперов, а Ресин — как уполномоченный от правительства. Можно сравнить, как распоряжался Юганскнефтегазом Ходорковский и Сечин. На предложение в жанре ненаучной фантастики о передаче ключевых отраслей экономики честным и умным чиновникам, ответственным перед народом и радеющим о благе Отечества, всегда отвечаю рассказом старого анекдота о том, как офицеры гарнизона решали жребием форму воскресного досуга: там вариант детского праздника в офицерском клубе мог быть выбран, только если подброшенный рубль зависнет в воздухе…
Я думаю, что в реальности дело будет так. После падения путинизма революционные популисты проведут национализацию монополий, в т.ч. фактических монополий. Затем на собственном опыте Россия ещё раз убедится в пагубности бюрократического вмешательства в экономику и пойдёт по "пути Якова Миркина" — плавного, контролируемого перехода к либеральной финансово-экономической модели. И придёт к "формуле Евгения Ясина": неприкосновенность частной собственности, свобода предпринимательства и верховенство закона.
